7 июня в российский прокат вышла кинокартина Кирилла Серебренникова «Лето» – художественный фильм о ранних годах группы «Кино», создававшийся в атмосфере скандала и получивший на недавнем Каннском кинофестивале приз за лучший саундтрек. Soyuz.Ru разбирается, какой получилась лента.
Снимать биографическую картину о человеке, ставшем легендой если не при жизни, то сразу же после смерти – дело нелегкое и не всегда благодарное, в особенности если немалая часть героев до сих пор живы: сценарий будущего фильма один за другим раскритиковали сооснователь «Кино» Алексей Рыбин и Борис Гребенщиков, ставший инициатором записи первого альбома группы. Зато слухи о сюжете, центром которого якобы должны были стать отношения с небезызвестным Юрием Айзеншписом, по счастью, остались слухами: за основу была взята история Цоя и еще одного из его наставников – легенды ленинградского рока Михаила «Майка» Науменко, а также жены Майка Натальи, привлеченной к работе над фильмом.
Отметим, что картина Серебренникова – не первое художественное обращение к наследию Цоя: вышедший в 2011 году фильм Андрея Зайцева «Бездельники», тоже основанный на песнях с ранних альбомов, рассказывает о некоей альтернативной реальности, в которой песни Цоя сочиняет и исполняет некий герой по прозвищу Соловей. Несмотря на намеренно дилетантскую съемку и шарм сыгравшего главную роль Антона Шагина, этот фильм сложно назвать удачным – в силу отсутствия в нем своего рода «питательного бульона», который только и способен породить звезду. «Понимаете, Виктор Цой не родился Виктором Цоем. Он попал в определенную среду и стал сочинять песни. Не попал бы – не стал бы», – так говорил еще один деятель питерского андеграунда и приятель Цоя Сергей Фирсов.
Получилось ли у Серебренникова то, что не вышло у Зайцева? Ответ на этот вопрос дан уже в начале: девчонки лезут в окно на официальный концерт Ленинградского рок-клуба, как десятилетием раньше – на подпольные «сейшена», и камера скользит вслед за ними, чтобы завершить свой пролет на сцене, где выступает Майк Науменко с хитом «Дрянь». Вообще-то этот давний хит был разрешен к исполнению только в середине 80-х, но в этом и есть одна из фишек фильма, балансирующего между правдой и выдумкой. Прием, само собой, не новый: такие картины, как «Гензбур: любовь хулигана» и «Меня здесь нет» о Бобе Дилане представляют собой не столько байопик, сколько фантазию, отправной точкой которой служит личность героя и его песни. «Наше правдоподобие – оно про дух, а не про букву», – поясняют в интервью сценаристы Михаил и Лили Идовы. В сущности, какая разница, где познакомились Майк и Цой (появляющийся, кстати, далеко не на первых минутах) – на берегу залива или в гостях у кого-то из знакомых: ради красиво выстроенной киноистории возможно и не такое.
Разумеется, любителей точности такой подход, мягко говоря, покоробит, но в рукаве у авторов есть еще один козырь под названием Скептик. Это герой фильма, время от времени обращающийся прямо к зрителю и комментирующий события с точки зрения настоящего. «Не похож!», – отзывается он об актере Тео Ю, выбранном на роль Цоя. Скептик же порой комментирует и переводит саундтрек, частью которого стал не только репертуар Цоя и Майка, но и их собственные любимые песни прямиком с Запада. Композиции Игги Попа, Talking Heads, Лу Рида и Дэвида Боуи становятся поводом для сюрреалистических музыкальных номеров в духе «Ла-Ла Ленда», вносящих ноту развлечения в то, что могло бы стать очередным скучным байопиком – и Скептик, держащий в руках газету «Правда» с намалеванными на ней буквами «Ничего этого не было» в эпицентре натурального слэма на выступлении Майка обезоруживает самого неисправимого буквоеда.
«Весь смысл этого фильма в том, что в любое время и в любом месте есть безбашенные молодые люди, которые живут в пространстве абсолютной внутренней свободы, несмотря на то что их окружает», – говорят авторы сценария. «Лето» в этом смысле наследует двум другим нашумевшим картинам с похожим сюжетом – «Стиляги» и «Дом Солнца» – и, как и в этих двух фильмах, персонаж вроде бы второго плана зачастую оказывается интереснее основного.
Речь идет, конечно же, о Майке Науменко: выбор на его роль поп-рокера Ромы Зверя вызвал едва ли не большие споры, чем сюжет, однако результат, пожалуй, заставляет умолкнуть даже отчаянных поклонников Майка. Именно линия Майка и его жены Натальи, предоставившей для съемки собственные рисунки и рукописи цоевского наставника, оказывается одной из краеугольных: положенный в ее основу «школьный роман» Натальи и Виктора Цоя выглядит на экране столь же нежно и убедительно, как и в ее воспоминаниях, а очарование сыгравшей Наталью Ирины Старшенбаум лишь добавляет картине очков. Сам же Роман Билык в роли Майка тоже вполне убедителен, в том числе и сценарно: выдуманная сцена, в которой Майк остается один в студии Тропилло и спускается вниз, чтобы вернуться в свою коммуналку, пока Цой записывает первый альбом – великолепная иллюстрация его печальной судьбы.
Увы, некоторые критики уже поспешили окрестить картину «гламуром» и «днищем»: в ней намеренно не акцентируется внимание на том, что самые творческие годы и БГ и Майка прошли в коммуналке, а Майк до конца жизни был едва ли не нищим, и что договориться о принятии в рок-клуб было несколько сложнее, чем показано в фильме. «Фильм не об ужасах советской системы. Он о людях, которые пытаются своим нонконформизмом, своей музыкой отодвинуть вот этот ужас как можно дальше», – говорят авторы сценария. Свою роль в этом играют не только песни самих героев, но и уже упоминавшиеся сюрреалистические музыкальные номера, лучший из которых поставлен в электричке под музыку Talking Heads в сопровождении анимации, напоминающей, ни много ни мало, знаменитый фильм «Игла». Это сходство подчеркивается кадрами с Тео Ю, имитирующем приемы Брюса Ли, и участием сыгравшего в «Игле» Александра Баширова. А центром событий в этом эпизоде становится некий Панк: пожалуй, сыгравшему его Александру Горчилину удалось не только удачно отыграть сцену, но и уловить характер прототипа – неугомонного лидера группы «Автоматические удовлетворители» Андрея «Свина» Панова. С Панком же связан и еще один столь же сюрреалистичный эпизод, в котором он необъяснимым образом попадает в пейзаж, проецируемый киноаппаратом, и со всех ног бежит к волнам: один из немногих цветных эпизодов черно-белой картины, символ свободы и одновременно – то, чего не было, а жаль, как сказал бы Скептик.
Стоит отметить и еще одно: взявшись за историю раннего Цоя, Серебренников явно попал в тренд «воспоминаний о 80-х», который в последние годы нещадно эксплуатируются массовым кино и сериалами. Вероятно, отчасти поэтому картину первыми увидели зрители Каннского кинофестиваля. Советские 80-е, разумеется, были совсем другими, нежели западные, но именно на них пришелся бум того самого русского (точнее, советского) рока, который многие знают и до сих пор любят. А вот полюбят ли этот фильм поклонники Цоя, Майка и остальных?
Мнение на этот счет, скорее всего, будет разным: тем, кому интересна в первую очередь точность в изложении фактов, вероятно, стоит дождаться другого фильма, который сейчас снимает Алексей Рыбин: воспоминания очевидца и художественный взгляд на одну и ту же историю не могут не различаться. Те же, кому надоели скроенные по одному лекалу истории успеха и кому никогда не помешает умеренная доля выдумки, найдут в этой картине немало интересного. А для истинных фанатов Майка, Цоя, а заодно и любимой ими обоими музыки фильм и вовсе может стать настоящим праздником, тем более что песни Майка исполнены Ромой Билыком вполне бережно, а песни Цоя так и вовсе слабо отличимы от оригинала благодаря замеченному в свое время на YouTube музыканту Петру Погодаеву. Кого-то может насторожить то, что чета Науменко порой разговаривает цитатами из позднейших воспоминаний, но они же создают удивительный эффект узнавания и игры для посвященных – подобно номеру 2-12-85-06, который пишет на руке Виктора будущая Марьяна Цой.
«У каждого свое "Кино", свой Цой, потому что у многих людей нашего поколения были мучительно личные отношения с этой музыкой. Именно поэтому история группы тоже у каждого своя. Главное – помнить, что версия, которая живет в наших головах и в голове Кирилла, не нивелирует ни в коем случае миллион альтернативных Цоев, которые живут в голове каждого фаната. Это просто история, которая оказалась рассказанной», – поясняют авторы сценария. Судя по тому, что большинство допущений в фильме так или иначе объяснимы с художественной точки зрения, а сама история выстроена вполне убедительно, у фильма все же может оказаться немало поклонников.