Для быстрого поиска начните вводить запрос

​«Синий бархат» Дэвида Линча: Мы живем в странном мире

По случаю 75-летия режиссера-авангардиста заглядываем за бархатный занавес его волнующего нуара – культового и самого радикального фильма эпохи.
20 января 2021 0
Кадр из фильма ​«Синий бархат» (1986)
Кадр из фильма ​«Синий бархат» (1986)

Поздравляем Дэвида Линча с 75-летием, а нас – с Дэвидом Линчем. Не смотрите картины этого бесспорного классика, если вы чего-то боитесь, но если отважитесь – начните с пугающего и волнующего «Синего бархата», который был признан культовым и самым радикальным американским фильмом эпохи. Фильм, правда, в прокате не выстрелил, а узнали Линча благодаря телесериалу «Твин Пикс», и оба, говорят, обязаны Марио Баве. Однако именно странный, эротический и романтический нуар – подлинный шедевр дикого сердцем американца.

Дэвид Линч – главный из «независимых», то есть альтернативных режиссеров. Он – авангардист, экспериментатор, воспринимающий кино не как историю, а как картину. Каждый его фильм – «точный и детальный портрет времени и жизни – настолько же гротескной, настолько и настоящей». Ему не интересен традиционный голливудский storytelling (кроме истории о старике Стрейте), поэтому нет ничего удивительного в провале «Дюны», ставшей одним из самых эпических провалов в истории Голливуда. Зато после космического блокбастера, первого цветного фильма Линча, режиссер вновь открыл дверь в мир головокружительного, безумного, странного и мрачного, где логика чисто фрейдовская.

«Синий бархат» – образец линчевского метода и стиля. Как только герой замечает в траве отрезанное человеческое ухо, оторваться уже невозможно. Будущий лауреат Каннского кинофестиваля, которого поддержал все тот же Дино Де Лаурентис, продюсер «Дюны», завораживает публику изображением любви и насилия под покровом американской мечты. Если не все, то многое, что происходит в фильме – не реальность, а вожделение, мечта, тоска по прошлому. У Линча, как замечают критики, «двойственность реальности зловеще обнажена». Он оголяет американскую мечту как идеал счастья и свободы, подрывает иллюзию добра, изображая ее как буржуазный миф, скрывающий целый мир жутких секретов и призрачных надежд.

Юный студент в исполнении Кайла Маклахлена, дебютировавшего у Линча в «Дюне», и милая соседка, дочь полицейского, которую играет Лора Дерн, попадают в криминальную интригу ресторанной певицы с безумным гангстером, персонажами Изабеллы Росселлини и Денниса Хоппера. Под влиянием классического нуара Линч рассказывает, казалось бы, простую детективную историю, используя типичные ходы «черного кино», но с фирменными штрихами сюрреалиста. Родители героя смотрят по ТВ черно-белый нуар, а сам герой похож на хичкоковского wrong man: он шпионит за экзотической брюнеткой, сидя в шкафу, и наблюдает за дикими извращениями с ужасом, но не без интереса. Видать, мальчишка и сам не прочь смаковать виски, как Хоппер, глядя на раздвинутые ноги Росселлини. Сыщик он или извращенец?

Кадр из фильма «Синий бархат» (1986)

Кадр из фильма «Синий бархат» (1986)

Разумеется, нельзя говорить о «Синем бархате», ничего не сказав о начале фильма. Тихая провинциальная Америка, красные розы, зеленая лужайка и белый забор под голубым небом показаны под ностальгическую песню «Blue Velvet», которая на протяжении всей картины отдает таинственным и зловещим послевкусием. На экране – идеалы в цветах американского флага, под которыми скрыто ужасное. После того, как отец героя под лай собаки падает на землю замертво, камера приближается к траве, кишащей агрессивными жуками. Линчевская Америка начинается со смерти, и как говорится: что вверху, то внизу, что внутри, то снаружи. Но мистическое зло воплощено не в жуках, а в бешеном маньяке, который жадно вдыхает наркотический газ и яростно «насилует» женщину мечты, называя ее «мамочкой», потому что «малыш хочет трахаться».

Линча невозможно заподозрить в пропаганде, а его фильм – не протест и не проповедь. «Синий бархат» не столько о темной стороне белой Америки, сколько о мрачных фантазиях, о роковой привязанности к ностальгическим мечтам. И дело не только в фантазиях неукротимого безумца Хоппера, но и в фантазиях детектива Маклахлена, одержимого поющей в темноте. Сам режиссер, кстати, ненавидит петь, зато любит живопись и скульптуру, и красота его полотна в том, что кино находится вне времени. Он изображает ужасающий, но соблазнительный миф. «Синий бархат» – о мальчике на пороге взрослой жизни, который находится между божественным и дьявольским мирами: один воплощен наивной Лорой Дерн, другой – отчаявшейся Изабеллой Росселлини. Одна – будто жена, другая – тайная любовница. Отважившись залезть, спрятаться и понаблюдать, вуайерист этого неистового спектакля (экран в начале и конце фильма покрыт бархатным занавесом) проваливается в кошмар, где оказывается перед выбором: остаться «малышом» или превратиться в «папочку».

Кадр из фильма «Синий бархат» (1986)

Кадр из фильма «Синий бархат» (1986)

Казалось бы, история проста и понятна: певица жертвует собой, чтобы удовлетворить больные фантазии похитителя ее ребенка. Однако Линч придает сюжету абсурдные черты, превращая кино в дурной сон, в котором трудно найти здравый смысл. Что означает лежащее в поле ухо и ухо как таковое, можно обсуждать вечно, потому что ухо – такая же загадочная шкатулка «Малхолланд Драйва» или слив в ванне «Психо», в бездну которых мы погружаемся, словно в темное бессознательное, чтобы постичь трагическую судьбу женщины. Главная тайна – стонущая и возбуждающая певица, которая одновременно мать-рабыня и шлюха-искусительница. Женщина и есть синий бархат, похожий на наркотик. А секс – ритуал, разыгранный героем, автором и нами, подглядывающими за скрытой от чужих глаз жизнью, которая вызывает смятение и ужас. И звучащая «In Dreams» Роя Орбисона, которой восхищается злодей Хоппера, выражает главный смысл этой трагедии: «Перед самым рассветом я пробуждаюсь и не нахожу тебя. Слезы невольно наворачиваются на глаза, я вспоминаю, что ты сказала "прощай". Как жаль, что наши встречи возможны только в моих сновидениях».

«Синий бархат» стал первым фильмом не только с Лорой Дерн. Тогда же Линч познакомился с композитором Анджело Бадаламенти, и с тех пор он пишет музыку для всех его фильмов, а сам Линч получил вторую номинацию на режиссерский «Оскар». Но что важнее – гротескная картина о взрослении, познании желаний и пороков превратила американского эксцентрика в имя нарицательное. Редкая честь для автора, чье творчество похоже на бесконечные сновидения, обладающие тревожным очарованием. Необъяснимость – главный метод Линча. В его фильмах случиться может что угодно и как угодно, ибо ничто не объективно, поэтому его кино всегда соблазнительно для разбора. Линчевский символизм видят даже в пиве, которое пьют персонажи: студенту нравится Heineken, детективу – Budweiser, а убийца «трахнет все, что движется», заправившись Pabst Blue Ribbon.

И все же, пытаясь объяснить произведение самого загадочного режиссера, мы неизбежно разрушаем магию его полотна. Вся атмосфера фильма и поведение персонажей глубоко извращенные, и случайного там ничего нет. «Синий бархат» – пуповина, соединяющая мать и сына, «мамочку» и «папочку», реальность и фантазию, бытовое и мистическое, свет и тьму. Линчевский нуар, в котором трудно отличить сон от реальности, – пугающая иллюзия ребенка, одержимого спасением униженной матери от жестокого отца-тирана, и сказка о безумии, творящемся во мраке, где ночные животные сходят с ума, а Кайл Маклахлен стоит в тени и наблюдает за ними, как маньяк. Видит ужасный и прекрасный кошмар наяву, как «синий бархат сквозь слезы». It's a strange world, isn't it?



Комментарии (0)
Авторизуйтесь чтобы оставлять комментарии.

Поделитесь с друзьями