Стивен Уилсон "To The Bone": До мозга костей

Как описать гору? Какими красками нарисовать явление природы? С чем сравнить уникальную аномалию?

Попробуем начать сухо. Талантливый гитарист и аудио-инженер. Субтильный невысокий очкарик. Ведет замкнутый образ жизни. Предпочитает сочинять все песни единолично. Записал первый полноценный альбом в возрасте 15 лет. Полностью сконцентрирован на музыкальной деятельности. Характер мягкий. Не женат.

Получается не очень? Ладно, музыковед mode on. К неполным 50 годам лондонский мультиинструменталист Стивен Джон Уилсон выпустил больше 50 полноформатных альбомов, не считая десятков сборников, EP, живых записей, продюсерской работы и дуэтов. Он записывался с Йоко Оно, Dream Theater и Pendulum, придал необходимый коммерческий драйв карьере культовых Opeth, а мастодонты вроде King Crimson, Yes и Jethro Tull выстраиваются в очередь, чтобы попросить его ремикшировать их классические альбомы. Теперь впечатляет?

Скажем больше: если наиболее влиятельной фигурой рок-мира 1990-х был Трент Резнор, то Стивен Уилсон и его основные проекты Porcupine Tree, No-Man и Blackfield - важнейшая музыкальная константа первого десятилетия XXI века. Россыпь альбомов, вышедших за это время, сформировала целую замкнутую вселенную – правда, совершенно не героико-лирическую, а интровертную и клаустрофобную. При этом темы творчества Уилсона, среди которых не последние роли занимают насилие, одиночество, отчуждение от реальности и суицид, обычно завернуты в многослойный рулет из загадочных сюжетов и грандиозного инструментализма. За который, в свою очередь, в разные годы отвечали такие музыканты, как Мик Карн и Ричард Барбьери из Japan или ударник Гевин Харрисон, которого впоследствии в свои ряды ангажировали сами King Crimson.

Творчество Уилсона мутировало от проекта к проекту и от альбома к альбому. No-Man радовал арт-подходом к сочинительству, элементами трип-хопа и затейливыми оркестровками, Blackfield стоял на более прямолинейных поп-позициях. А для лонгплеев Porcupine Tree Уилсон припас наименее «радийный» материал – грязный альтернативный рок, иногда утяжеляющийся до дэт-металлической молотилки, и протяжные многоминутные гитарные соло, выдавливающие слёзы из поклонников Pink Floyd.

Под собственным именем музыканта выходило, казалось, все, что просто не влезало на другие релизы – от каверов на ABBA и Аланис Мориссетт до гулких, давящих инструменталов альбома “Insurgentes”, взрожденного на плоти и крови Joy Division. Песни с этой этапной пластинки, сопровождающиеся на концертах пугающим видеорядом с расплавленными куклами и остроносыми масками, до сих пор пробирают до дрожи в коленях.

В 10-х годах диспозиция неожиданно изменилась: Уилсон закрыл Porcupine Tree и ряд сторонних проектов, чтобы сосредоточиться на выпуске музыки под своим именем. Уже второй сольный альбом “Grace for Drowning” показал, что такой подход вполне оправдан: эта работа включала одни из лучших песен, когда-либо написанных Стивеном – как оркестровые баллады (“Postcard”) так и зашкаливающие за 20 минут джаз-роковые увертюры (“Raider II”). “Grace for Drowning”, как и последующий “The Raven that Refused to Sing”, казалось, устанавливали новый порядок: теперь мрачный нарратив (когда-то - визитную карточку PT) можно будет найти на альбомах с подписью «Стивен Уилсон».

Но Уилсон не был бы ключевым музыкантом поколения, если бы не умудрялся с каждым новым лонгплеем выходить на более высокий уровень. Работу 2015 года “Hand. Cannot. Erase” критики объявили «The Wall XXI века». И хотя Стивен всю жизнь отнекивался от титула наследника Pink Floyd, определение подошло альбому идеально: эта сага о недолговечности памяти в мире, отравленном высокими технологиями, атаковала новые стены, которые между людьми возводят не политики и олигархи, а Facebook и Google. Помимо прочего, увесистый альбом можно было похвалить за сбалансированность: по меркам Уилсона, 65 минут – это короткий метр, но за это время слушатель успевал пережить широчайший спектр эмоций - расслабленную радость, гложущую ностальгию, непроглядное отчаянье.

Новый альбом “To The Bone” – шаг по еще одному нехоженному пути. Хотя некоторые треки, вроде “Song of the Unborn”, повторяют заунывные приемы прошлых работ, в целом этот альбом можно назвать “Wilson goes pop”. Будь то издевательски-оптимистичная маккартни-образная “Permanating” или вдохновленная Depeche Mode “Song of I”, практически все песни альбома можно рекомендовать неофитам не только творчества Стивена, но и вообще прогрессив-рока: здесь витает легкий поп-дух Питера Гэбриела, а кто-то из критиков грешным делом помянул даже ELO.

Теперь Уилсон не стесняется петь фальцетом и активно привлекает для подпевок хриплую Нинетт Тайеб, голос которой несколько пошловат, зато удачно оттеняет не слишком широкую вокальную палитру основного вокалиста. "The Same Asylum as Before" и "People Who Eat Darkness" напомнят поклонникам о “Stupid Dream” - самом близком к мейнстриму альбоме Porcupine Tree, соперничавшем в чартах с пластинками Radiohead и Placebo. Даже 9-минутая “Detonation” не обрушивается на слушателя уносящей лавиной (что не раз бывало на предыдущих записях) – она развивается мягко и плавно, утягивая слушателя в водоворот воспоминаний, чтобы разбудить внезапной кодой.

В рисуемой Стивеном Уилсоном картине темные краски все чаще замещаются нейтрально-светлыми, но говорить, что он остепенился, пожалуй, преждевременно. Альбомы проектов Стивена не выпускаются на конвейере, и к каждой полноформатной записи он подходит как к своеобразному челленджу: что еще не сказано, к какой аудитории я еще не обращался? И теперь весь креатив, выплескивавшийся раньше в сайд-проектах, идет в ход для написания следующей главы основного романа.

На лучшем альбоме двухтысячных “In Absentia” Уилсон спел пророческое: “Hear the sound of music drifting in the aisles/Elevator Prozac stretching on for miles/The music of the future will not entertain/It's only meant to repress and neutralise your brain”. Иронично, что лучшие альбомы такого сложного музыкального явления как прогрессив-рок выходят в то время, когда музыка уже не играет первую скрипку в жизни людей. Впрочем, вполне возможно, что через некоторое время мода заставит следующие поколения вслушиваться тщательнее. И когда они «зашазамят» звуки, несущиеся из колонок огромного, покрывшего весь город торгового центра, система выдаст незнакомое имя «Стивен Уилсон». Ведь, как мы уже выяснили, творчество Стивена – гора, явление природы, уникальная аномалия. И влиянию времени оно не поддается.