Написал сообщение в тусовке литература
0 27 Января Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 15 Сентября 2023 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 26 Июня 2023 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 14 Марта 2023 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 29 Ноября 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 13 Сентября 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 4 Августа 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 6 Июля 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 27 Мая 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 28 Апреля 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 4 Апреля 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке
0 15 Марта 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке
0 15 Марта 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке
0 15 Марта 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 24 Февраля 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 20 Января 2022 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 17 Декабря 2021 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 22 Октября 2021 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 25 Августа 2021 Ответить
Написал сообщение в тусовке литература
0 28 Июля 2021 Ответить
Для быстрого поиска начните вводить запрос

5 удивительных историй о любви музыкантов к звуку

Безумные поступки, исторические записи и грандиозные открытия.
5 января 2018 0
5 удивительных историй о любви музыкантов к звуку
Александр Берензон, Александр Топилов
автор

Часто, стоя в толпе слушателей концерта или сидя в прокуренном баре перед маленькой сценой, ожидая окончания мучительной процедуры настройки музыкальных инструментов, мы сетуем: зачем тратить на подбор нужного звучания столько времени? Когда слушаешь трехминутную песню, иногда трудно представить сколько трудов было вложено в то, чтобы она звучала именно так, чтобы тембр, тон, атмосфера её звучания были именно такими. Иногда в погоне за нужным им звучанием музыканты совершают безумные поступки, а иногда – совершают удивительные открытия. В нашей подборке – несколько забавных, но красноречивых историй о трепетном отношении музыкантов к звуку.

Как Бобу Дилану рубили провода

Более полувека назад, 25 июля 1965 года, на сцену фолк-фестиваля в Ньюпорте уже ставший звездой и кумиром меломанов Боб Дилан вышел не с акустической, а с электрической гитарой, вызвав в душах фанатов и всех присутствующих когнитивный диссонанс. В тот день, который считается отправной точкой в истории рок-музыки, ровно в 21:30 этот самый рок родился на свет и приобрел те звуковые очертания, которыми мы наслаждаемся и по сей день.

Однако в тот исторический день не всё было так гладко, как могло показаться на первый взгляд. Немногие понимали, к чему готовит своих слушателей непредсказуемый Дилан. Продюсер Джо Бойд, в то время служивший помощником звукоинженеров на фестивале, был свидетелем этого исторического момента, и в своей книге «Белые велосипеды: как делали музыку в 60-е» рассказывает о неукротимой силе рождения рока и попытках противодействия этому процессу. Когда Дилан вместо заунывных фолк-стандартов вжарил в электричестве мощные боевики “Maggie’s Farm” и “Like a Rolling Stone”, спектр эмоций публики варьировался от дикого восторга до полного отвращения.

«По сегодняшним стандартам уровень звука не был особенно высоким, — вспоминал в своей книге Бойд, — но в 1965-м это было, возможно, самое громкое из того, что доводилось когда-либо слышать публике. Глухой гул пробежал по потрясенной и изумленной толпе. Когда песня закончилась, раздался рев, в котором слилось множество звуков. Конечно, среди них были и возгласы неодобрения, но они не составляли большинство. Были крики восторга и торжества, были выкрики издевки и возмущения. Музыканты не стали терять время на то, чтобы разобраться, чего же больше, они просто сразу начали следующую песню».

В своей эпохальной книге Бойд красочно описывает, как он метался между группировкой организаторов концерта: с одной стороны – разъяренные патриахри фолк-музыки Алан Ломакс, Пит Сигер и Тео Бикель, призывающие уменьшить звук на основании своего статуса «членов совета», с другой – сидящие за пультом продюсер Алан Гроссман, Питер Ярроу (из группы Peter Paul & Mary) и Пол Ротшильд, ехидно хихикающие и выводящие кнопки пульта на максимальную громкость, сопровождая это неприличными жестами в адрес своих оппонентов.

Боб Дилан и его электрическая группа на репетиции перед историческим выступлением в Ньюпорте

Боб Дилан и его электрическая группа на репетиции перед историческим выступлением в Ньюпорте

«Сила и агрессивность звука застали слушателей врасплох, — пишет Джо Бойд, — некоторым такая подача понравилась, других разозлила, а большинство были изумлены, поражены и заведены произошедшим. Теперь мы считаем это само собою разумеющимся, но тогда происходившее было совершенно беспрецедентным; непрямолинейные тексты, полнейшее презрение к ожиданиям и общепринятым ценностям, ревущая блюзовая гитара и мощная ритм-секция — и все играется молодыми ребятами на оглушительной громкости. В 1965-м The Beatles все еще пели песенки о любви, a The Stones играли сексуально окрашенную разновидность поп-музыки с блюзовыми корнями. Но это было совсем другое. Это было Рождение Рока. С тех пор во имя этого жанра было совершено такое количество преступлений против вкуса, что неизвестно, стоит ли считать тот момент триумфальным, но в июле 1965-го такое чувство, несомненно, было».

Существует красивый миф, что Пит Сигер перерубил провода несчастному Дилану топором, чем заставил его прервать выступление, однако свидетель событий Бойд лишь рассказывает, как разозленный Сигер гневно ушел в ночь, а Дилан продолжил выступление уже на акустике, но с не меньшей мощью, заставив всех почувствовать, что наступает новая эпоха.

Надо сказать, многие поклонники Боба Дилана еще долго не могли егопоклонники за эту стилевую, звуковую и идеологическую «выходку»; на протяжении долгого времени во время концертов ему приходилось выслушивать из зала выкрики типа «Иуда!» и прочие обидные вещи (хотя, надо признать, весьма сомнительно удовольствие специально покупать билет на концерт только для того, чтобы выругаться на исполнителя). И всё же история рассудила, кто был прав, а кто ушел в небытие вместе со своими убеждениями.

Нил Янг: «Прибавь сарай!»

Одна из самых забавных аудиофильских историй в истории рок-музыки была рассказана Грэмом Нэшем, другом и соратником Нила Янга по супергруппе Crosby Stills Nash & Young, и недавно официально подтвержденная самим героем этого мифа.

Известно, что Нил Янг – большой аудиофил, ярый фанат аналогового звука и такой же противник формата CD именно из-за ущербности, по его мнению, цифровой записи по сравнению с аналоговой. «Слушать CD – все равно что стоять под дождем из осколков битого стекла», — сказал как-то Нил на заре появления формата. Впрочем, даже винил не всегда его устраивал: одна из не очень правдоподобных легенд о Янге гласит, что однажды, не удовлетворенный звуком одной из своих только что вышедших пластинок (или найдя в тираже пластинок аудиодефект), он якобы выкупил и собственноручно прострелил из ружья весь тираж свежих винилов, которыми впоследствии покрыл крышу своего ранчо вместо черепицы. В новом тысячелетии Янг с командой аудиофилов-технарей создал собственную модель музыкального плеера, собрал на него методом краудфандинга кучу денег, выпустил и раздал продукт участникам проекта, но через несколько лет так же благополучно забросил и сейчас перекинулся на проект высококачественного стриминг-сервиса.

Нил Янг во своих владениях

Нил Янг во своих владениях

История, о которой пойдет речь, произошла в далеком 1972 году, когда на выходе был альбом Нила Янга “Harvest”, которому суждено было стать самым успешным и коммерческим в дискографии музыканта (что вовсе его не радовало, к слову сказать).

Однажды Грэм Нэш приехал погостить на ранчо Нила на юге Сан-Франциско, украшением которого было великолепное озеро. На вопрос Янга, не хочет ли Нэш послушать новый, еще не выпущенный альбом, тот ответил утвердительно, ожидая уединенной аудиофильской сессии с наушниками на косматой голове где-нибудь в стареньком сарае, который иногда служил Янгу студией для особо громких сессий.

Тот самый легендарный сарай Нила Янга

Тот самый легендарный сарай Нила Янга

Но не тут-то было: Янг пригласил Нэша… прокатиться на лодке по живописному озеру. Когда недоумевающий Нэш выплыл на лодке вместе с Янгом на самую середину тихого водоема, Грэм все еще надеялся, что его друг припас где-то под сиденьем компактный кассетный магнитофон с наушниками или что-то похожее. Но вместо этого по команде Янга его помощники врубили альбом на полную громкость из стоящих на берегу зданий таким образом, что жилой дом целиком служил левой колонкой, а сарай, стоящий на другой стороне, — правой.

«И я слушал “Harvest”, который проистекал из этих двух потрясающих гигантских колонок, звучащих громче, чем адский скрежет, — вспоминает Нэш. – В это невозможно было поверить. Эллиот Мэйзер, продюсер Нила и альбома “Harvest”, вышел на берег и крикнул: «НУ КАК, НИЛ?». И я клянусь господом, Нил Янг проорал в ответ: «ПРИБАВЬ САРАЙ!».

Led Zeppelin: Когда плотину прорвало

Одна из самых мощных по звуку композиций Led Zeppelin – “When The Levee Breaks” – записывалась в особняке Хэдли Грейндж, купленном Пейджем и ставшем временной студией для записи четвертого альбома великой группы. Построенный в 1795 году старинный особняк – трехэтажное каменное здание, которое изначально использовалось в качестве работного дома для нищих и умалишенных. Это помещение нельзя было назвать роскошным, но его суровый шарм и определенная атмосфера сразу приглянулись Джимми Пейджу, в чем он – сначала безуспешно – пытался убедить остальных членов группы.

Особенностью гулкого звука барабанов в песне стало то, что они записывались в пролете лестницы, ведущей на верхний этаж. Одной из фишек, также использованных при записи композиции, стал чудовищного размера бас-барабан Ludwig диаметром 26 дюймов. Вот как об этом вспоминает звукорежиссер Энди Джонс:

«Как-то на ночь глядя все члены группы Zeppelin устроили попойку, и тогда я сказал: «Парни, давайте-ка выметайтесь, а ты, Бонзо, останься – у меня есть одна идейка”. Мы вынесли его ударную установку из комнаты, в которой они все записывались, и поставили ее в вестибюле. Я взял парочку микрофонов и установил их на первом пролете лестницы. Я использовал два микрофона Beyerdynamic M160, снабдив их вдобавок парой лимитеров, и воспользовался эхо-машиной Binson Echorec, которую приобрел Джимми Пейдж. Это было итальянское оборудование, и вместо ленты там использовался очень тонкий стальной барабан. Лента изнашивается, и ее приходится периодически менять. А этот тонкий, как папиросная бумага, стальной барабан действовал по тому же принципу, что и устройство записи на магнитную проволоку. Он был намагничен, и на нем имелось несколько разных головок, а также предусматривались различные настройки. Это была потрясающая штуковина! И вот, при игре в том особенном темпе, который характерен для песни “When The Levee Breaks”, у ограничителей было время на «передышку», и именно поэтому у Бонзо получился тот самый звук «ды-дых», благодаря эхо-машине Binson. Сам он этого не играл. Именно Binson давала ему возможность так звучать. Я помню, как проигрывал эту запись в передвижной студии Rolling Stones и подумал: «Бонзо это зашибись как понравится!» Я никогда ничего подобного не слышал – звучание барабанов вышло чрезвычайно эффектным».

Губная гармошка Роберта Планта была использована с использованием так называемого эффекта «опережающего эха», вся запись после завершения работы была умышленно замедлена, в результате чего вокал Планта оказался чуть смещен в тональности, что усилило общий эффект размытости звука.

В интервью журналу Uncut в 2008 году гитарист Джимми Пейдж говорил, что многочисленные эффекты придали песне атмосферу «водоворота», когда сверхплотное звучание словно бы начинает вращаться с ускорением вокруг голоса Роберта в самом центре. В другом интервью он называл “When The Levee Breaks” «примером… возможно, самой тонкой продюсерской работы, потому что каждый из 12 тактов несет в себе что-то новое по сравнению с предыдущим, хоть может быть, сразу это и не бросается в глаза».

«Один из моих любимых миксов — финал "When The Levee Breaks", где все приходит в движение, кроме вокала, который остается неподвижным, — вспоминал Пейдж. — Расскажу смешную историю об этой песне. Энди Джонс работал со мной над этим миксом, и когда мы закончили его, Глин, старший брат Энди, вошёл в студию. Мы были возбуждены: «Ты должен это послушать!». Глин послушал и сказал: «Хммм. Вы никогда не сможете это записать. Не сработает». И ушёл. Глин снова оказался не прав. Позже, наверное, весь изошёл завистью».

В итоге “When the Levee Breaks” стала единственным треком с альбома, который не был ремикширован в Англии и представлен в исходном варианте (микс всех остальных песен в американской версии Пейдж счёл «катастрофическим» и по возвращении домой полностью переработал).

Все музыканты группы, включая самого Бонзо, остались более чем довольны результатом, и композиция стала одним из образцов профессионального выстраивания звука для придания песне магической атмосферы. Подобный подход был применен и при создании другой великой композиции цеппелинов – “Kashmir”.

Кит Джарретт: Неправильный рояль

История появления великого “Koln Concert” Кита Джарретта завораживает не меньше, чем звук этой пластинки. Джарретт вообще трепетно относится к таким явлениям, как атмосфера концерта. Сейчас, например, на его редких выступлениях предупреждают, что, услышав звонок телефона в зале, маэстро просто может покинуть сцену. Были такие случаи. Но это сейчас. А тогда, в 1975-м, Кит все же согласился, и чудом не отменил этот концерт за два часа до выступления, несмотря на вопиющую ошибку с инструментом. А дело было так.

На самом деле тут в немалой степени заслуга прекрасной Веры Брандес. Вообще-то, она хотела стать певицей. Но в 1972 году повстречала Ронни Скотта, который предложил ей стать его агентом. Вскоре она стала импресарио – первой женщиной-промоутером Германии. В 1974 году она организовала концерты в Кельне в том числе и таким исполнителям, как Oregon, Дейв Либман и Гэр Бертон. В 1975, когда она устроила этот великий концерт Кита Джарретта, ей было 17 лет.

Джарретт заказал себе инструмент Bösendorfer 290 Imperial. Это большой концертный рояль с полными восемью окатавами, имеющий 97 клавиш (то есть к обычным 88 идут 9 дополнительных, так называемых «экстра» клавиш). «Роллз-Ройс в мире роялей» - так его называют. Это довольно сильно озадачило персонал театра, и они нашли замену, немного иной Бёзендорфер, чуть меньше. Но это был репетиционный инструмент не в самом лучшем состоянии, и он даже не был предназначен для концертов. Он был жестким и тонким в верхних регистрах и слабым в басах, а педали не работали должным образом.

Джарретт приехал на место концерта уже после обеда. Он плохо отдохнул после поездки из Цюриха, где давал концерт за пару дней до этого. К тому же, у него страшно болела спина. Поняв, что инструмент далек от совершенства, Джарретт потребовал поменять его. Но до начала выступления оставались считанные часы, и это было невозможно. Вот тогда-то Кит и захотел отменить некомфортный концерт. Юной красавице Вере Брандес было очень непросто уговорить маэстро все-таки выйти на сцену, но это ей в конце концов удалось.

Кельнский концерт Джарретта – это свободная импровизация, длившаяся чуть больше часа. Впоследствии эта пластинка стала одной из наиболее популярных записей сольного исполнителя в истории джаза и самым коммерчески успешным альбомом всех времен фортепианной музыки. Музыка и исполнение на ней невероятно эмоционально: Джарретт подпевает и даже топает ногами. Всё это отчетливо слышно и создает поразительный эффект присутствия. Собственно, считается, что специфика джарретовской игры на этом концерте (частое использование остинато, ритмические фигуры левой руки, усиливающие басовые ноты, концентрация на средней части клавиатуры) – всё это прямое следствие неудачного инструмента. Возможно, одного из главных виновников появления великой пластинки.

Брайан Ино: Дождливый эмбиент

Вечером 18 января 1975 года Брайан Ино шел из студии, где он работал над альбомом “Diamond Head” своего друга Фила Манзанеры, с которым часто сотрудничал в 70-е. Шел холодный, пронизывающий дождь, было скользко, и на Ино были ботинки на кожаной подошве. Переходя через перекресток, Брайан, поскользнувшись на бордюре, полетел прямо под колеса такси. Машина нанесла скользящий удар по ногам Ино, и его отбросило назад, да так, что он со всей силы ударился головой о бампер припаркованного автомобиля. В результатые всю зиму 1975 года он провел по большей части лежа на спине, напичканный болеутоляющими средствами.

История о том, как Брайан Ино «обнаружил» эмбиентную музыку, повторялась настолько часто, что в конце концов приобрела привкус легенды. Вкратце дело было так. Подружка Ино, Джуди Найлон, подарила обездвиженному Ино пластинку с музыкой для арфы 18 века. На улице шел маленький дождь, на проигрывателе играла подаренная пластинка. Уровень громкости был минимальный, буквально на пороге слышимости, одна колонка при этом не работала вовсе. И вот неразборчивая музыка для арфы настолько гармонично слилась со звуками дождя, создавая мягкую аморфную звуковую атмосферу, что у Брайана Ино случилось очередное гениальное музыкальное прозрение.

Брайан Ино, 1974 год

Брайан Ино, 1974 год

Впрочем, сама Джуди вспоминает историю совершенно иначе: «На Лестер-сквер лило как из ведра, я купила эту музыку для арфы у парня в будке за станцией метро. Никто из нас не увлекался музыкой для арфы. Брайан только что вышел из больницы, он недвижно лежал на подушках на полу, направо в окно был виден легкий дождь в парке, слева стояла стереосистема. Я поставила на проигрыватель музыку для арфы и сбалансировала ее как можно лучше с того места, где стояла. Ино сразу же включился в это дело и помог мне сбалансировать мягкий стук дождя и слабый звук струнных для того места, где он лежал. Не было никакой «звуковой среды, созданной по ошибке». Ни я, ни он не изобретали эмбиентную музыку».

Так или иначе, но именно с этого момента в наш мир пришел эмбиент. Обычно Брайан Ино создавал теоретический контекст для своих работ задним числом. Он формулировал достаточно убедительные концепции того, что изначально было случайно-интуитивным творчеством. Здесь все было немного иначе. Вышедший в том же году альбом Ино “Discreet Music”, выполненный в эмбиентной эстетике, уже сопровождался заметками о новом музыкальном направлении и, собственно, описанием вышеизложенной ситуации.

Следующий эмбиентный альбом Ино выпустил через 3 года, назвав его «Музыка для аэропортов». Ино действительно хотел (или просто мечтал), чтоб в аэропортах играло что-то подобное, музыка небесных сфер. Что интересно, руководство аэропорта Рио-де-Жанейро действительно решило пойти на такой эксперимент, и в какой-то момент у них эта пластинка звучала из динамиков нон-стоп. Но при этом они врубили ее на всю громкость, вплоть до чудовищных перегрузов в низах. В результате, вместо того, чтоб действовать успокаивающе на условного небесного путешественника, звуки эмбиента жутко раздражали и нервировали пассажиров. После многих жалоб, пластинку все же убрали. А ведь, кто знает, быть может, отрегулируй руководство звук нормально, сейчас эмбиент звучал бы повсеместно во всех аэропортах мира. Впрочем, возможно, это и хорошо, что все произошло именно так, как и произошло.

Комментарии (1)
Авторизуйтесь чтобы оставлять комментарии.
- канал не о любви к звуку, а о самом звуке. Пишу о новых и старых релизах.
п/с
а лонгрид отличный =)

6 Января 2018, 18:28

Поделитесь с друзьями