​«Лабиринт Фавна»: Ребенок в стране фашизма

Сделанная между двумя блокбастерами «Хеллбой» и «Хеллбой II: Золотая армия», мрачная сказка Гильермо дель Торо является своеобразным продолжением «Хребта дьявола». Гражданская война, жестокие фашисты и одинокий ребенок, переживающий страхи и познающий жизнь. Только вместо духа убитого мальчика и бомбы во дворе – любопытная девочка и тревожный чудесный мир. «Лабиринт Фавна» – изящное слияние исторической драмы с хоррором, волшебством и политической аллегорией.

Испания, 1944 год. Юная Офелия приезжает с матерью-вдовой в дом отчима – зловещего капитана и убежденного франкиста. Отказываясь находиться в окружении фашистов, девочка сбегает в лес, где находит мифическое, похожее на дерево и пахнущее землей существо по имени Фавн, который верит, что Офелия – дух мертвой принцессы из подземного царства, где, говорят, нет ни лжи, ни боли. Рогатый зверь отправляет девочку в опасное и жуткое приключение к самопознанию, где она должна найти золотой ключ, открыть тайник, столкнуться с пожирающим детей чудовищем и принести младенца в жертву.

«Лабиринт Фавна» – исключительно магическая и мистическая картина, выражающая настроение ребенка войны. Целиком метафоричный фильм изображает как человек справляется с ужасами реального через воображаемое. Ребенок не знает жизни вне войны, поэтому у него нет убежища от угнетающего мира, кроме сказок, и это напоминает нам, зрителям, что мы можем найти в этих историях утешение и спасение.

На протяжении почти 30-летней работы в кино Гильермо дель Торо, поклонник «Франкенштейна» и «Носферату», постоянно переплетает повседневное и фантазийное, где обретший себя стремится к свободе. Здесь – к свободе от кровавого фашистского режима. Связь между двумя параллельными мирами очевидна и сильна. Волшебный мир Фавна отражает тревоги и страдания, вызванные войной, жестоким отчимом и беспомощностью беременной матери. А главные жертвы войны – дети, и, оказавшись среди фашистов, ребенок то ли находит, то ли придумывает сказочное царство, где становится уже не жертвой, а счастливой принцессой, окруженной любовью родителей.

Однако «Лабиринт Фавна» не только о бегстве в мир снов, то есть в мир искусства. История ребенка даже не столько о побеге, сколько о познании того, что находится по ту сторону бытия. Иными словами, «Лабиринт Фавна» – метафизическое кино. Режиссер неспроста так часто обращается к глазам – образу просветления. Как только девочка вставляет в каменную статую выпавший глаз, появляется насекомое, которое перевоплощается в фею и становится проводником из реальности, поглощенной мраком, буквальным и образным, в магический лес с секретами. Вообще, мексиканец любит насекомых и это заметно еще с его дебюта «Хронос» и «Мутанты», первого и последнего фильма, снятого под руководством братьев Вайнштейн. Правда, в обоих насекомые питаются человеческой кровью.

Дель Торо использует визуальные повторения, чтобы соединить параллельные миры, которые по ходу сюжета становятся все более переплетенными, пока реальность и вымысел не оказываются одним целым. Девочка должна достать ключ из жабы – домработница охраняет ключ от кладовой, Офелия вытаскивает ритуальный кинжал – домработница прячет в своем фартуке нож, которым потом режет капитану щеку. Домработница – агент сопротивления, а ребенок – образ свободы. Иногда фантазия предвосхищает реальность: кровавое пятно растекается по страницам магической книги Офелии так же, как ночная рубашка ее матери пропитывается кровью. Или вот еще: богатый стол фашиста перекликается со столом тощего, обтянутого свисающей кожей Бледного человека, одного из самых каноничных монстров в истории кино. Должен сказать, что Бледный человек и Ангел Смерти в «Хеллбое II», оба сыгранные Дагом Джонсом, – лучшие творения дель Торо. Зловещее чудовище с глазами на ладонях – образ фашизма – вдохновлен знаменитой картиной Гойи «Сатурн, пожирающий своих детей». А в финале, когда Офелия разговаривает с Фавном (тоже Даг Джонс), капитан видит только Офелию, и это намекает на то, что Фавн и весь волшебный мир могут быть плодом детской фантазии. Однако режиссер усложняет сказку – девочка одурманивает фашиста зельем, а значит, капитан уже не в силах трезво видеть и мыслить. Ребенка фашисту не понять.

Очевидно, фильм не только о познании, но и о сопротивлении. «Подчиняться просто так, ради подчинения, не задавая вопросов, могут только такие люди, как вы, капитан». Против тирании фашистов выступают и лесные партизаны, и непоседливый ребенок, который отказывается слепо подчиняться матери, отчиму и Фавну. Сперва девочка пачкает платье, в котором мать приказала явиться на ужин со злым отчимом, потом нарушает правила рогатого, съев несколько виноградинок с богатого стола чудовища, а после не отдает младенца как сакральную жертву. Офелия жертвует не малышом, а собой – героиня делает осознанный выбор и погибает. Правда, смерть девочки дель Торо показывает еще в начале истории, и тем самым идет против классических законов народных сказок. Здесь нет и принца, который по традиции должен оживить спящую красавицу. В этом мире матерей, дочерей и домработниц женщины – мученицы и воины.

Для дель Торо, у которого познающие себя и окружающий мир изгои – всегда герои, а власть имущие – всегда злодеи, убийцы и мизантропы, жизнь бессмысленна, если в ней нет гуманизма. Неудивительно, что мексиканскому постмодернисту уютнее среди детей и монстров, чем в окружении людей, отрицающих все чужое и слепо принимающих зло как новое добро, потому что, как метко замечено в очень дельторовском «Хеллбое II»: «Человек был создан с дуплом алчности в сердце. Сжигаемый бесконечной жадностью человек мечтал о расширении своего владычества». Через Офелию автор рассеивает любые оттенки серого, показывая нам истинные цвета человеческого мира.

Гильермо дель Торо, творчество которого насквозь пропитано мистицизмом, – не консервативный художник, а такой же бросающий вызов и верящий в абсолютную победу добра над злом, в триумф любви, милосердия и фантазии. Принцесса, отдающая свою жизнь за чужую, не умирает, а воскресает и обретает бессмертие в мире фантазий, а потом перерождается в цветок на засохшем дереве, как символ надежды и свободы, как ответ на разбитые часы фашиста. Правда, такие маленькие следы видны «только для тех, кто знает, где их искать». Глаза могут быть в руках чудовища, но истина в глазах смотрящего.

Антифашистская сказка, оставшаяся в Каннах неотмеченной, была справедливо награждена «Оскаром» Американской киноакадемии за работу оператора, декорации и грим, потому что это настоящий пир для глаз. Дель Торо плавно, как в рассказе Офелии своему нерожденному брату о чудесной розе с ядовитыми шипами, превращает жизнь одиночки из мирского в фантастическое, и остается лишь гадать, было ли это судьбоносное приключение реальностью или фантазией. Если фантазией, то кино не только тревожное, но и трагичное – сказка начинается и заканчивается смертью. Однако и смерть у дель Торо – это новое начало.