Дэвид Байрон: День рождения волшебника

Творческий апогей данного незаурядного запевалы, уроженца небольшого торгового городишки Эппинг, расположенного в графстве Эссекс, что на юго-востоке Англии, обозначен 70-ми годами прошлого столетия. Что бы это значило? А ровно то, что Дэвид Гэррик (красивая фамилия Байрон — не более, чем псевдоним, что, как известно встречается в мире рока на каждом шагу) просто не имел морального права петь плохо. Поскольку период его профессионального становления пришелся на тот момент, когда культура голосового перформанса была возведена в абсолют. Ибо с конца 60-х в стане музыкантов, ищущих мирового признания, возникло четкое понимание: рок — музыка прежде всего вокальная. Именно поэтому тогда на поп-горизонте возникли такие громогласные колоссы, как Иэн Гиллан, Пол Роджерс, Роберт Плант, Марк Фарнер и другие. При желании каждый из них мог заткнуть глотку «проклятым конкурентам», в прямом и переносном смысле.

Байрон не был исключением. Вот как о своем «боевом крещении» вспоминал наш герой: «Начал петь в пятилетнем возрасте. Тогда же попытался стать знаменитым, выступив в детском телешоу. Мой первый ансамбль не имел названия и не дал ни одного концерта. Когда мне исполнилось шестнадцать, местная группа предложила работу. Выступил с ними один раз и вскоре перешел в группу The Stalkers, ведомую Миком Боксом (к слову, единственным по сей день участником оригинального состава «диккенсовского рок-чада», а значит, главным хранителем его традиций — прим. авт.). На прослушивании я исполнил знаменитый стандарт Чака Берри ”Johnny B. Goode”. Меня приняли в команду сию же минуту»...

Еще бы. Достаточно прослушать композицию ”Gypsy”, открывающую дебютный альбом Uriah Heep (коллектив возник на обломках групп The Stalkers и The Gods, где, кстати, начинал свою карьеру главный «хиповский» композитор Кен Хенсли) ”Very 'eavy... Very 'umble”, чтобы понять: такого вокалиста упускать было бы непростительно.

Впрочем, первую пластинку новоявленного хард-рок-проекта поклонники и профильная пресса не приняли. Как, по большому счету, и вторую, ”Salisbury”. Музыкантов обвиняли в неумелом копировании «коллег по цеху», Deep Purple: мол, такой же квинтет (голос, гитара, бас, клавишные, ударные), схожая героико-романтическая фабула (горделивые музыкальные пассажи, помноженные на тексты сомнительного содержания), чередование клавишных проигрышей с гитарными... То бишь, все вроде так же, только хуже. Один недальновидный критикан даже поклялся наложить на себя руки, если эти «неудачники добьются хоть какого-то успеха». Обещания, как известно, не сдержал.

Однако, как бы то ни было, к третьему лонгплею ”Look At Yourself” все встало на свои места: оказалось, что сравнение с «темно-лиловыми» не выдерживает никакой критики. Пусть Мик Бокс и Кен Хенсли не были такими виртуозами, как Ричи Блэкмор и Джон Лорд, пусть пластинки не верховодили в национальных чартах продаж, однако вокальный гений Байрона никто уже не смел подвергнуть сомнению. Его роль в успехе Uriah Heep не меньшая, чем восхитительные мелодии клавишника/композитора. На период с 1972-го по 1976-й приходится золотая эра Дэвида Копперфильда рок-н-ролльного разлива. Пластинки ”Demons And Wizards”, ”The Magician's Birthday”, ”Sweet Freedom”, ”Wonderworld”, “Return To Fantasy”, ”High And Mighty”, релиз которых пришелся на вышеозначенную пятилетку, будоражили не одно меломанское сознание.

Но именно в это же время главные демоны Байрона (сведшие его в итоге в могилу) стали давать о себе знать все явственнее. Дэвид, оперируя простыми русскими понятиями, был не дурак выпить и закусить. То он выходил на сцену в неадекватном виде, то забывал слова (нехитрые, в основе своей) песен, порой в открытую посылал публику куда подальше, а бывало и вовсе манкировал выступления. Слово Мику Боксу: «Дэвид устраивал невероятные попойки. Одно из самых ярких моих воспоминаний связано с тем, как я пытался перевести его через дорогу, отделявшую студию от отеля. Мимо нас со свистом проносились машины, но Дэвид был озабочен лишь тем, чтобы не расплескать коктейли, которые нес в обеих руках.». А вот как описывает бесов, обуревавших Байрона, Кен Хенсли: «Дэвид постоянно напивался. В Филадельфии, где собралось 25 000 зрителей, у него произошел казус с микрофонной стойкой. Он наступил на нее и порезал себе губу. И толпа сразу же завопила. Дэвид решил, что все смеются над ним, и весь вечер покрывал публику матом»... Конечно, до бесконечности так продолжаться не могло, и в конце концов сладкоголосому нарциссу указали на дверь.

Сольная карьера у Байрона, увы, не задалась. Хотя, откровенно говоря, его второй диск, ”Baby Faced Killer”, выпущенный в 1978-м, при должной раскрутке, мог бы войти в пантеон достойнейших рок-фолиантов. Это действительно замечательная пластинка, ни в чем не уступающая по качеству музыкального материала ни сольникам Хенсли, ни даже выпускаемым самими «хипами» во второй половине 70-х альбомам. Но — не судьба.

Итог печальному финалу главного голоса (Байрон скончался в 1985 году возрасте 38 лет от последствий тяжелой формы алкоголизма) одной из наиболее симпатичнейших рок-команд всех времен подводит тот же Бокс: «Дэвид всегда убеждал меня, что станет известным. И оказался прав. Если бы ему удалось хоть как-то контролировать свою жизнь, возможно, он стал бы куда более известным. Он был очень талантливым вокалистом, обладавшим фантастическими голосовыми данными. Мог бы иметь огромный успех, выступая сольно. Но проблема Дэвида заключалась в том, что он легко поддавался на убеждения и был слишком доверчивым. Если кто-то хотел заставить его напиться, ему это удавалось без труда. Дэвид Байрон не умел говорить «нет».