​Магия кинематографа в «Чунгкингском экспрессе» Вонга Кар-Вая

Вонг Кар-Вай дебютировал бандитской драмой «Пока не высохнут слезы» (1988). В отличие от его будущих картин, она движима содержанием, а не образами и настроением. Не случайно самое известное и душевное произведение Кар-Вая, вершина, которой способно достичь кино, так и называется – «Любовное настроение» (2000). Послесловие этой элегантной, строгой и тонкой ретро-драмы выражает смысл всего карвайского творчества:

«Он помнит те исчезнувшие годы. Будто глядя сквозь пыльное оконное стекло, он может видеть прошлое, но не прикоснуться к нему. И все, что он видит, размыто и неясно».

«Пока не высохнут слезы» открыл дорогу «Диким дням» – первой части как бы трилогии, куда входят «Любовное настроение» и «2046»; фильмы исследуют вечные карвайские темы – время, выбор и случай. Однако именно в «Чунгкингском экспрессе» (1994), снятом оператором Кристофером Дойлом без сценария, наощупь, проявляется квинтэссенция неповторимого визуального языка Кар-Вая.

Земляк Вонга Кар-Вая Джон Ву покинул Гонконг, чтобы завоевать Голливуд, а Кар-Вай стал любимцем фестивальной публики. Теоретик кино Дэвид Бордуэлл назвал его произведения «avant-pop cinema» – потому что похожи на раннего Годара, только в клиповой эстетике. Международным прорывом для китайца стал как раз «Чунгкингский экспресс». От него остался в восторге и Квентин Тарантино – еще один культовый режиссер 90-х, который здорово работает с музыкой.

Романтический диптих – об одиночестве гонконгских полицейских. Одна половина – отсылка к гангстерским триллерам, а другая – к романтическим комедиям. Одна происходит глубокой ночью, а другая – солнечным днем. Истории независимые, но обе говорят о воспоминаниях, встречах и расставаниях. Один герой придумывает срок годности уже мертвым отношениям – он верит, что наступит новый месяц и одиночество его покинет. Каждый апрельский день до начала мая он собирает банки с консервированными ананасами. А другой, такой же скучающий полицейский разговаривает с куском мыла и кухонным полотенцем. Потом он получает от милой чудачки нарисованный на салфетке билет на самолет, который, возможно, ведет к мечте, к чуду, к новому приключению.

О чем бы ни говорило карвайское кино, оно всегда о времени. Время – основная тема «Чунгкингского экспресса». Время у Кар-Вая мчится и тянется. Люди обманывают себя, и если прощаются, то уже вряд ли встретятся. А если встретятся – не узнают друг друга или сделают вид, что не узнали, и пройдут мимо. Меланхолическая драма насквозь пропитана грустью, потому что все в мире имеет срок годности.

Конечность и временность должны признать одиночки, падшие ангелы, лишенные любви. А их будущее покрыто тайной, у которой нет разгадки, потому что, как замечает роковая блондинка в темных очках: «Сегодня ему могут нравиться ананасы. Завтра он захочет что-то другое». Фильм не просто о тоске по человеку, а по навсегда ушедшему или упущенному времени, о желанном и невозможном в душном Гонконге, похожем на городские джунгли, где люди одержимы стремлением вернуть утраченное. Безнадежные мечты о возвращении.

«Чунгкингский экспресс» глубоко ностальгический. Картина дышит одиночеством, потому что в Гонконге твердо знаешь, что никто не позвонит. Режиссер запечатляет бремя памяти. Произведение выглядит абстрактным, но именно в этом проявляется красота эстетских полотен авангардиста Новой волны. Смешение людей и времен, контрастное освещение, глубокие тени, паузы и стоп-кадры, зеркальные отражения, скачкообразный монтаж, сближающий случайных прохожих дождь, игра характерных для китайца красного, синего, зеленого и желтого, туманность, непостижимость и недосказанность среди шумных улиц, кабаков, круглосуточных магазинов и бистро, откуда доносится «California Dreamin’», выступающая романтическим образом. Кстати говоря, Фэй Вонг, мечтательная официантка в закусочной, перепела «Dreams», без которой «Чунгкингский экспресс» немыслим. Звучит волшебно!

Форма у Кар-Вая играет решающую роль, потому что выражает состояние души. Используется так называемое «step-printing», которое задает ритм и настроение – нечто между замедлением и ускорением, дающее в кадре смазанное движение. Происходит своеобразный разрыв между персонажем и окружением, будто человек зависает во времени. Идеальный карвайский кадр: молчаливая пара в сигаретном дыму, снятая танцующей камерой, может, в рапиде, в комнате висят часы и зеркало, а за кадром звучит экзистенциальный монолог с метафорами под саксофон, как в старом нуаре. Там грусть-тоска, надежда, желание и неуловимое любовное настроение. И вечные сомнения: могут ли люди быть счастливы вместе?

Персонажи изображены в замедлении, а безликие толпы проносятся мимо так быстро, что превращаются в плавающие штрихи. Кажется, будто персонажи застывают в моменте, замечтавшись и потерявшись – и в таких мгновениях проявляется чудо кинематографа. Мгновения у Вонга Кар-Вая превращаются в бесконечность. Но карвайское искусство определяется не только роскошными кадрами, где главное – это взгляды, позы и прикосновения, но и винтажной музыкой. Она задает настрой и оживляет сюжет. «Чунгкингский экспресс» не просто так называют «a jukebox movie». Даже музыкальные автоматы показаны словно алтари. Музыка для персонажей – обитель, где живы их фантазии. Туда можно вернуться, потому что там нет сроков годности.

Все беды человека – от памяти. Не будет прошлого – и каждый день станет началом новой жизни. Такова философия Кар-Вая, рассказывающего о тайне чувств, мечтах о любви или любви как мечте. Забыть о любви – потерять смысл жизни. Так мыслят его персонажи, которые часто курят, слушают музыку и молча погружаются в задумчивость и любовные страдания. Человек не существует без людей – несчастен тот, кто пуст внутри и всем безразличен. И как говорит персонаж «Великого мастера» (2013), самого кассового фильма гонконгца:

«Время уходит. Когда говорят, что ни о чем не жалеют, обманывают себя. Как скучно было бы жить, не сожалея».

Кино у Вонга Кар-Вая – акт воспоминания, сновидения и осознания, что ничто не вечно.