​«Амели»: Красота в банальном

«Сказочная судьба Амели Пулен» или, как говорят у нас в народе, «Амели» – это удивительная судьба чудной официантки. Милая парижанка ловко, словно фея или ангел-хранитель, а может, сам бог, жонглирует жизнями окружающих в скучной обыденке. Одинокая Амели, сыгранная очаровательной Одри Тоту, которая прославилась ролью «взрослого ребенка», противостоит человеческому унынию и отчаянию, помогая слабым, грустным и падшим духом, и находит свою любовь в лице скромного кассира видеосалона.

Сладкий романтический «деликатес» Жан-Пьера Жене, который в свое время не вошел в программу Каннского фестиваля, собран из переплетающихся историй, волшебных и абсурдных. Амели отправляет садового гнома в кругосветное путешествие, присылая занудному отцу фотокарточки, чтобы старик собрал чемоданы и наконец отважился повидать мир. Она сводит пугливую продавщицу с ревнивым любовником, шлет соседке письмо, напоминая ей о былой любви и внушая надежду. Сюжет перескакивает от одной судьбы к другой, пока сама Амели гоняет по городу влюбленных наивного чудака, который собирает смятые, разорванные и выброшенные навсегда снимки незнакомцев.

«Амели» – триумфальное возвращение Жене из Голливуда, где он поставил четвертого «Чужого». По сути, француз так и остался режиссером одного фильма. Он смастерил удивительно богатую и красивую детективную трагикомедию, где перепутаны страхи и радости, прошлое и настоящее, и где все зеленее, желтее и краснее, в стиле «Красной комнаты» Матисса или «Двойной жизни Вероники» Кесьлевского. Картина с теплой палитрой, плавными наездами и резким монтажом настолько насыщена пустяками и безделушками, что трудно сразу сказать, о чем же это кино.

Париж в навязчиво причудливом фильме похож на мечту, фантазию, где цвета сочные, люди карикатурные, а музыка ностальгическая. Сыгранные на аккордеоне мелодии – душа истории, главная мысль которой в том, что жизнь – всего лишь вереница мелочей. Карусель маленьких радостей и привычек: подглядывать за зрителями в кинозале, кидать камешки в канал и погружать руку в мешок с фасолью в овощной лавке, которой управляет ворчливый зеленщик. Именно этому ворчуну хулиганка Амели, тайком проникнув в квартиру, подкладывает тапки на размер меньше, ставит будильник на четыре утра и меняет местами тюбики с зубной пастой и кремом для ног. Так же она баловалась в детстве, когда выдергивала кабель телевизора, заставляя соседа беситься за просмотром футбола. Такова месть героини за хамство и вранье.

Но кино не только о красоте в банальном. Оставив позади тоску бытия, Амели находит убежище в воображении. Она бродит по чистыми улочкам живописного Парижа, лишенного примет времени, без гудящих машин, суетящихся туристов, бездомных, нищих и кафе McDonald’s. Однако почему в этом нежном фильме, где бокалы пляшут, а пластинки выпекаются как блины, так часто говорят о смерти? Недаром приключение Амели начинается с того, как она находит тайник и возвращает незнакомцу ржавую коробочку, где похоронены забытые детские воспоминания, а потом она хватает за руку слепого (читай – зрителя) и в красках описывает окружение: «Посмотрите, это облако похоже на зайчика и медвежонка, а вот леденцы в витрине кондитерской».

Персонажи пребывают в тревоге, ощущая пустоту, поэтому у Жене спасает человека только любовь, которая, как чудачка Амели, ведет к жизни. Девушка, воплощающая фантазию, делает парижан счастливыми, погружая их в детство, иллюзию, чистое искусство. Но именно смерть, о которой не раз говорится в фильме, напоминает, что никакой иллюзии, дарующей счастье, нет. Столкновение с жизнью неизбежно. «Это называется "взглянуть правде в глаза". Но это последнее, чего хочет Амели», – рассуждает голос за кадром.

«Амели» – не только о тоске по прошлому и поиске любви, и не только о том, что мир полон чудес и тайн. Живите с широко открытыми глазами и озорной улыбкой, призывает нас режиссер, а сам с иронией рассказывает о смерти. Жизнь – грусть-тоска. Даже золотая рыбка тяготеет к самоубийству. Жизнь кажется мертвой, поэтому Амели погружается в мечты, радуя себя и одиноких, капризных, плачущих и нуждающихся в ласке. Мало запечатлеть жизнь на фотографиях, которые собирает герой Матье Кассовица. Чужие жизни надо исправлять. Правда, сама бунтарка Амели боится впускать такую страшную силу как любовь. Прячется за черными очками или маской Зорро.

Насколько сказка гуманна, настолько же она экзистенциальна. Фильм начинается со смерти – муху давит автомобиль, кто-то стирает из записной книжки номер умершего друга, мать героини погибает, позже Амели представляет свои похороны, а газеты пестрят заголовками о смерти принцессы Дианы. Однако политика чужда миру Монмартра. Мораль буржуазной картины в манере магического реализма на самом деле банальна. «Амели» – о победе жизни над смертью, о вере в чистую любовь, когда человек остается один на один с этим миром. Мечтателям, говорят, сейчас несладко.

Впрочем, Жене, воспевающий большой город, похожий на уютную провинцию, с легкостью уходя в сюрреализм, не навязывает экзистенциализм. Конец приключения Амели прямо заявляет об отсутствии великого смысла, кроме того, что фильм – об одиночестве. Когда девушка наконец находит таинственного незнакомца, который рвал и выбрасывал свои фотографии, выясняется, что он – мастер по ремонту вокзальных фотоавтоматов. Герои думали, что гоняются за призраком, мертвецом, который боится забвения, а он оказался простым рабочим. Один миф умер, зато родился другой – любовь с первого взгляда Амели и Нино.

Тайна привлекательна, а жизнь у Жан-Пьера Жене понятна и совершенна. Может, «Амели» – метафора о бытие, полном случайностей и совпадений, а может, легкая сказка о роковой женщине, которая перестала бояться, нашла смысл в игрушечной, подкрашенной французом жизни и помчалась на мопеде, закрыв глаза и прижавшись к любимому. И все в Париже, которого нет. Too French to be true.