РАДИО КНИГА ВСЛУХ 
9 мая исполняется 76 лет со дня победы в Великой Отечественной войне. Один из самых народных праздников, символ беспримерного подвига русской нации, день памяти павших, о числе которых спорят и до сих пор. Кто-то в эти дни смотрит и пересматривает старые советские фильмы, слушает военные и не только военные песни, а кто-то обращается к литературе, которой бы просто не было без испытания, посланного нам в XX веке. Вспоминаем некоторые из военных романов, которым подчас уделяется незаслуженно мало внимания.
«Брестская крепость»
Сергей Смирнов
Первыми всю мощь немецкой военной машины испытали на себе защитники крепости в черте белорусского города Бреста. Немецкое командование планировало овладеть ею в первый же день войны, но сопротивление было столь ожесточенным, что растянулось более чем на месяц. Сейчас оборона Брестской крепости известна не меньше, чем битва под Москвой или оборона Сталинграда – но этого могло и не произойти, если бы через 20 лет после войны в свет не вышла книга о ее героях. Писатель и журналист Сергей Смирнов практически в одиночку воссоздал трагическую историю брестского гарнизона и первых героев войны – Ефима Фомина, Петра Гаврилова, Василия Бытко, Андрея Кижеватова, Самвела Матевосяна… Документальное исследование читается как захватывающий роман, и неудивительно, что именно подвиг героев Бреста стал основой для одного из самых удачных постсоветских военных фильмов – картины Александра Котта «Брестская крепость».
«В списках не значился»
Борис Васильев
В числе героев Бреста оказывается и герой романа Бориса Васильева – лейтенант Николай Плужников, попадающий в крепость перед самым началом войны. За те девять месяцев, что длится осада крепости, лейтенант проходит путь от необстрелянного «воробья» до яростного защитника, теряет одного за другим всех товарищей и любимую, почти слепнет во тьме крепостных подвалов, но отказывается сложить оружие. «Крепость не пала: она просто истекла кровью. Я – последняя ее капля», – говорит Плужников еврейскому скрипачу на последних страницах. Реальную историю последнего защитника Брестской крепости можно найти в главе «Последние» той же книги Смирнова – и сравнить, как преображается историческая действительность под пером писателя.
«Сто суток войны»
Константин Симонов
Одним из горячих поклонников книги Сергея Смирнова был Константин Симонов – автор легендарного «Жди меня», трилогии «Живые и мертвые», поэм и сценариев к художественным и документальным картинам. Однако сам он среди всего им созданного неизменно выделял военные дневники, которые вел с самого начала и вплоть до конца войны. Большинство тех записей попали в двухтомник «Разные дни войны», первая часть которого относилась к 1941 году и стала основой другого симоновского «проекта» – увы, не увидевшего свет при жизни писателя.
«Готовя записки к печати, я испытал потребность высказать мои нынешние взгляды на события того времени – это сделано в комментариях.<...> Наше тогдашнее незнание или неверное толкование многих фактов есть историческая черта того времени, и, чтобы наглядно ее обнаружить, я предпочел комментировать, а не исправлять написанное мною тогда», – отмечает автор, предлагая читателю не только рассказ о 1941-м, но и рассказ дальнейших судьбах людей, с которыми встречался в те времена, цитируя военные документы тех лет, уточняя события и факты, проверить которые у него тогда не было возможности. История горьких первых недель войны, опубликовать которую удалось лишь на излете XX века.
Читайте также: 9 короткометражных фильмов о Великой войне и Победе
«Железный дождь»
Виктор Курочкин
О первых днях войны рассказывает и произведение Виктора Курочкина, знакомого многим по повести «На войне как на войне». «Железный дождь» – это история ветерана войны Богдана Сократилина, который рассказывает автору о своих боевых наградах. 22 июня 1941 года, нападение немцев, плен и побег из плена на боевом танке, бои под Псковом и Новгородом, в которых даже фашисты иной раз проявляют своеобразную человечность. Замысел этой книги с подзаголовком «Двенадцать подвигов солдата» сложился у писателя уже после истории лейтенанта Малешкина, выглядит она столь же кинематографично и по крайней мере не менее разнообразна. И жаль, что тяжелая болезнь оборвала эту историю едва ли не в самом начале.
«Они сражались за Родину»
Михаил Шолохов
Далека от бравурности и история, рассказанная в самом несчастливом из произведений Михаила Шолохова. Роман об отступлении советских войск на Дону летом 1942 года писался в три «захода», но так и не был закончен: незадолго до смерти писатель сжег большую часть романа, устав от цензурных придирок послевоенного времени. Опубликованный в 1995 году вариант оставшихся глав свидетельствует, что автор планировал рассказать не только о неудачах командования в начале войны, но и о судьбах героев, прошедших в том числе и репрессии – но руководству времен Брежнева такая правда оказалась не нужна. Экранизации книги суждено было стать последним фильмом Василия Шукшина. Зато сам роман неожиданно стал еще одним доказательством в пользу Шолохова как автора «Тихого Дона»: общность стиля «военного романа» с главным произведением писателя несомненна.
«До свидания, мальчики»
Борис Балтер
«Такой лирической мощи была эта неброская с виду вещь, что сломала все чиновничьи рогатки», – говорил писатель Руслан Киреев о повести Бориса Балтера, герои которой – трое друзей из южного города, готовящиеся поступать в военное училище и ничего еще не знающие о собственном недалеком будущем. Воспоминания еще не старого, но уже прошедшего фронт человека окрашены грустью, в них путаются довоенные годы и послевоенная судьба друзей, память об убитом немецком ефрейторе смешивается с воспоминаниями о печальных глазах владельца винного погребка, рассказы о пластинках Вертинского – с ироничными замечаниями о собственной молодости и самоуверенности. «В жизни у нас было еще много экзаменов, но сдавали мы их не в школе».
«Двое в степи»
Эммануил Казакевич
Если предыдущая и куда более известная повесть Казакевича «Звезда» была встречена едва ли не с восторгом, то вторая его повесть навлекла на писателя целый вал критики. История молодого лейтенанта, осужденного за невыполнение приказа и пробирающегося к своим вместе с казахом-конвоиром, показалась цензорам чем-то вроде апологии трусости. При этом на протяжении всей повести лейтенант Огарков ни разу не уклоняется от своего долга, сражается вместе со всеми и продолжает идти даже после гибели сопровождающего, словно чувствуя, что его путь окажется дорогой к искуплению минутного малодушия. Повесть находилась под цензурным запретом 13 лет, но «абстрактный гуманизм», в котором, помимо прочего, обвинили автора, оказался столь же близок кинематографистам, что и «Звезда»: первая экранизация «Двоих в степи» вышла в свет еще в 60-е, буквально через несколько дней после смерти Казакевича, а вторая – уже в новом веке.
Читайте также: 12 фильмов о боевых легендах Великой Отечественной войны
«Иван»
Владимир Богомолов
По экранизации знают и другую книгу о разведчике – повесть Богомолова «Иван» стала кинодебютом Андрея Тарковского и первой заметной ролью Николая Бурляева. «Он и в партизанах был, и в Тростянце – в лагере смерти... У него на уме одно: мстить до последнего! Как рассказывает про лагерь или вспомнит отца, сестренку – трясется весь. Я никогда не думал, что ребенок может так ненавидеть», – говорит герой повести капитан Холин. Короткая и емкая книга о юном разведчике была переведена на 47 языков (для сравнения: не менее знаменитый роман Богомолова «Момент истины» – «всего лишь» на 30) и, быть может, ярче других книг говорит и о том, как нам удалось выстоять в той войне, и о том, с какой силой война калечит неокрепшие еще души.
«Обелиск»
Василь Быков
О разведчиках писал и белорус Василь Быков, чья повесть «Дожить до рассвета» была опубликована в одном номере «Роман-газеты» с его же повестью «Обелиск» о белорусском учителе, пожертвовавшем собой в дни немецкой оккупации. Два эти произведения, за которые писатель был удостоен Государственной премии, действительно выглядят как две стороны одной монеты, повествуя о жизни на фронте и в тылу. Собственно военных действий в повести «Обелиск» нет, зато достаточно размышлений о том, что считать подвигом, что такое настоящий учитель и как можно оставаться собой, даже когда война сбрасывает все маски. «Не будем учить мы – будут оболванивать они. А я не затем два года очеловечивал этих ребят, чтобы их теперь расчеловечили», – говорит герой «Обелиска» Алесь Мороз о школьниках, для которых остается учителем и в дни оккупации. Сам он явно неверующий, в повести упоминаются поставленные им антирелигиозные сценки, но трудно найти в литературе столь же яркую иллюстрацию слов Евангелия от Иоанна – «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя».
«Так называемая личная жизнь»
Константин Симонов
«Двадцать с лишним лет назад, в ходе работы над трилогией "Живые и мертвые", я задумал еще одну книгу – книгу о жизни военного корреспондента и о людях войны, увиденных его глазами», – писал Константин Симонов в предисловии к роману в трех повестях «Так называемая личная жизнь». Знают эту книгу в основном по экранизации «средней» повести «Двадцать дней без войны» с драматическими ролями Юрия Никулина и Людмилы Гурченко, да и упомянутые «Живые и мертвые» явно заслонили ее собой. Между тем история военного корреспондента Лопатина стоит не меньше внимания, чем история Ивана Синцова, а действие обоих романов происходит, как мы бы сейчас сказали, в одной «вселенной». И в этом смысле у читателя, уже знакомого как с фильмом, так и с более знаменитой эпопеей Симонова, появляется двойной интерес – проследить связи двух этих произведений и узнать, что произошло в жизни Василия Лопатина до и после событий фильма Алексея Германа.
